Белякова Людмила Михайловна,

учитель русского языка,

литературы и МХК

МОУ СОШ №35 города Рыбинск,

кандидат культурологии

Герменевтический анализ стихотворения

А.С. Пушкина «Памятник»

     Герменевтический анализ имеет большое культурологическое значение. Он заставляет  и учителя, и ученика расстаться с той практикой, когда при изучении литературного произведения художественный текст читается бегло, без «пристрастия», которое якобы разрушает эстетическое восприятие содержания и образную систему произведения. Между тем, напротив, только вникающее чтение литературного текста позволяет глубоко и правильно понять его. Беглое чтение художественного текста отучает учеников читать, делает их безразличными к художественной форме, глухими к красоте и выразительности настоящего литературного языка. Обычно рядовой читатель замечает лишь то, что текст написан грамотным, выразительным, литературным  языком. И только специальное исследование (герменевтический анализ) поможет проникнуть в глубину текста, открыть его смыслы. Только тогда читатель перестаёт быть только читателем. Он становится участником всего, что пережил и перечувствовал поэт.

     Проникнуть сквозь естественную ткань строк в глубины текста, постичь внутреннюю глубинную жизнь произведения – задача одновременно сложная и крайне важная, но самое главное – возможная, благодаря появлению особого направления в современной мысли, и в частности, педагогике. Мы говорим о герменевтике, которая позволяет  открыть в художественном произведении

     * метафорические отношения;

     * реконструкция авторского послания;

     * многозначность интерпретаций.

     Ступени герменевтического анализа текста параллельны уровням восприятия, которые мы определяем следующим образом:

      - эмоциональная отзывчивость;

      - активность и объективность  воображения;

      - постижение содержания произведения на репродуктивном уровне;

      - постижение содержания на аналитическом уровне;

      - размышление  о прочитанном, увиденном, услышанном;

      - синтезирующее осмысление (концепция произведения в целом);

      - осмысление художественной формы на уровне детали и композиции.

     В начале XXвека немецким философом Гансом Гадамером была определена дефиниция герменевтики как науки о смыслах, а точнее, о реконструкции таковых в текстах. Выводы ученого быстро нашли распространение и переместились из области философии в область педагогики, в частности в исследованиях художественного текста М.М. Бахтиным, Ю.Д. Лотманом, М.М. Гальпериным, В.Г. Маранцманом и некоторыми другими. Открытие герменевтики в образовании позволяет моделировать не только деятельность ученика, но и весь образовательный процесс  в целом. Известно, что сформированность знаний – это лишь малая толика миссии учителя. Превратить знания в убеждения, ребенка – в личность, обладающую чутким сердцем – задача каждого, кто работает с детьми, но особенно учителей гуманитарного цикла.

     Рассмотрим стихотворение А.С. Пушкина «Памятник», опираясь на законы герменевтики.

     Известно, что стихотворение написано за год до гибели поэта. Оно снабжено эпиграфом, принадлежащим Горацию (книга III, ода XXX, «К Мельпомене»). Эти сведения важны для создания предпонимания, так важного для первичного восприятия текста. Следует обратить внимание и на культурный контекст стихотворения, где упоминается Александрийский столп – Александрийская колонна, памятник Александру Iработы Монферрана. По высоте этот памятник в то время превосходил все известные памятники в мире.

                                    Я памятник воздвиг себе нерукотворный…

     Стихотворение начинается с личного местоимения «я», настраивая читателя на близкий, откровенный, доверительный диалог с лирическим героем. Но эмпирическое начало произведения обманчиво: после «я» сразу же изменяется пафос – с лирического на торжественно-возвышенный (слова «памятник», «воздвиг», «нерукотворный»). Такое сочетание определяет два плана в стихотворении: личностный (эмпирический) и обобщённый (философский). Лексика первой строки явно тяготеет в церковнославянской (использование приставки -воз-; а слово «нерукотворный» проводит некую параллель с тем нерукотворным образом Иисуса, оставленного на плате. Такой анализ противоречит точке зрения некоторых исследователей, считающих, что стихотворение Пушкина – своеобразная пародия (римейк) на стихотворение Г.Р. Державина.

                                  К нему не зарастёт народная тропа…

     Главный художественный образ в этой строке – ОН, памятник. Одна деталь – тропа, ведущая к памятнику - довольно красноречива, значима и знакова. Описания памятника нет, но есть СОБЫТИЕ. Важность этого события подчёркнута глаголом «не зарастёт», который можно трактовать, как незабвенность образа, запечатлённого в памятнике, исключительное почитание. Обращает на себя внимание, что поэт нарочито избегает ИВС (во всём стихотворении, например, использовано всего лишь 4 эпитета). Зато многочисленные глаголы и отглагольные части речи не только придают повествовательность, динамизм происходящего, но и сохраняют диалог лирического героя с читателем, заявленный уже в начале стихотворения.

                               Вознёсся выше он главою непокорной

                                        Александрийского столпа…

     Отметив сохранение торжественной лексики (её роль уже нами определена), перенесём фокус исследования на предмет сопоставления автором «главы» памятника с Александрийским столпом. Почему автор настаивает на этом сопоставлении? В этом  сравнении скрыта монументальность памятника как предмета искусства, или же исключительность, неординарность образа того, кому он посвящён? Ответ подсказан эпитетом «непокорной» главой, т.е. свободолюбивой, независимой. А это значит, что лирический герой восхищается личностью, увековеченной в монументе. Это не памятник монументальный, а личность монументальна.

                                   Нет, весь я не умру – душа в заветной лире

                                   Мой прах переживёт и тленья убежит…

     Второй катрен начинается с категорического «нет», что изменяет тональность повествования, оно становится страстным, не терпящим возражений. Лирический герой готов отстаивать свою позицию, а вернее он начинает спор с неким собеседником или собеседниками, которые противоречат ему. Откуда такая убеждённость у лирического героя, что придаёт ему силы выиграть этот спор? Ответ, как всегда у Пушкина, рядом – это дело, которому служит лирический герой, это его «заветная лира». Всё понятно с синонимическим рядом слова «лира» - это поэзия, поэтическое наследие, это поэтическое творчество. Смысловую нагрузку в этом словосочетании несёт эпитет «заветная». Слово многозначно: на Руси в прошлом под этим словом понимали и как что-то очень а) близкое; б) дорогое, близкое сердцу; в) очень желанное; г) завещанное кому-то.  В нашем словаре это слово сегодня чаще употребляют в значении «очень важный», «со скрытой надеждой на исполнение». Конечно, в стихотворении лирический герой использует этот эпитет не случайно, он несёт в себе все значения этого слова, но акцент, думается, сделан на «завещанный кому-то». Таким образом, тема памятника развивается далее и приобретает ещё один смысл: памятник – это наследие, завещанное потомкам.

                                        И славен буду я, доколь в подлунном мире

                                              Жив будет хоть один пиит.

     Так завершает второй катрен, так находит своё завершение первый аргумент лирического героя в той значимости, которую он определяет и убедительно доказывает. Используется уступительный союз «хоть», которое в сочетание с числительным «один» приобретает лаконичный вывод, исчерпывающий довод. Лирический герой, доказывая свою важность, не отделяет себя от мира, в котором живёт. Более того, художественное пространство в стихотворении, как и во многих других, у Пушкина всегда выполняет идейное значение. Мир для лирического героя (а в этом смысле он сливается с личностью поэта) – это люди, это родина, «великая Русь», которым он служит. Подтверждением сказанному служит весь третий катрен:

                                           Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,

                                          И назовёт меня всяк сущий в ней язык,

                                          И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий

                                                Тунгус, и друг степей калмык.

      Отметим ряды однородных членов, которые расширяют границы пространства, того мира, в котором «заветная лира» будет востребована, а поэт незабываем. Интересно употребление слова «язык» в значении «народ», что доказывает тематическое единство поэта с народом (в первом катрене – народная тропа; здесь – «всяк сущий язык»). Таким образом, тема стихотворения – назначение поэта в его служении народу -  имеет своё логическое продолжение.

     Философским размышлением посвящён весь четвёртый катрен. Здесь завершается тема «поэт-народ», здесь дан ответ на главный вопрос, в чём же бессмертие «памятника».

                                         И долго буду тем любезен я народу,

                                        Что чувства добрые я лирой пробуждал,

                                        Что в мой жестокий век восславил я Свободу

                                                  И милость к падшим призывал.

     Выстроим тематическую линию этого катрена, она очень значима:

         Я – НАРОД – ЛИРА – ВЕК – СВОБОДА – МИЛОСТЬ - ПАДШИЕ.

    Хронотоп стихотворения (художественное пространство – Русь великая»; художественное время – «мой жестокий век», а это 19 век) имеет идейное значение, помогает открыть ещё один смысл стихотворения – бессмертие поэта (личности) быть вместе со своим народом в любое время и нести ему идеалы Свободы и милости (добра). Эмпирическое начало, выраженное в глаголах «пробуждал», «восславил», «призывал», наполнено глубоким философским смыслом – лира поэта должна служить народу, разделять его беды и радости, жить в единстве с его трудностями. Тогда и «не зарастёт народная тропа» к памятнику. Казалось бы, все ответы найдены, но нет, лирический герой обращается к музе, к той, о которой зависит он сам, от которой зависит судьба поэта  и его бессмертие:

                                             Веленью Божию, о муза,  будь послушна,

                                            Обиды не страшась, не требуя венца;

                                            Хвалу и клевету приемли равнодушно

                                                   И не оспаривай глупца.

      Эта строфа становится заключительным аккордом в идейном осмыслении стихотворения. Может быть, действительно нужно стать на некоторое время «глупцом», чтобы мечтать о бессмертии? Тогда понятно употребление этого слова в контексте последнего катрена – некая авторская ирония, так свойственная самому Пушкину. Но за иронией явно читается другое – бессмертие поэта, его творчества в искреннем и честном служении своему делу.