В каждом селении, несомненно, есть люди, сердце которых болит за каждого односельчанина и за всю деревню. Есть такие и в Наратлах.
Одним из них является Дмитриева Агнесса Ивановна. Нелегкая ей досталась доля. Вот что она вспоминает о начале войны и о суровом детстве, которое пришлось на годы Великой Отечественной войны:
«Был солнечный июньский день. Каждый был занят своим делом. Мы же, ребятня, крутились возле молодых девчат, старательно отбивавших холсты. И вдруг из своей избы выбежала тетя Сара, на ее лице застыл ужас, а губы судорожно дрожали, пытаясь связать вылетавшие звуки в слова. «Война…»,- наконец, выдохнула она то ли удивленно, то ли вопросительно, то ли безнадежно. После минуты гробовой тишины раздался плач, крики, все побросали свои дела. Вечером этого же дня семеро наратлинцев отбыли в военкомат.
В декабре 1941 года ушел на фронт и мой отец, оставив свою мать, жену и двух маленьких дочек. Мне было 5 лет. Помню тепло папиных ладоней, как он нас поднял на руки и крепко обнял. Больше мы его не видели. Знаю, что воевал в брянских лесах, попал в окружение и в итоге пропал без вести.
Мы, дети военных лет, не видали особой ласки, заботы, т.к. матерей своих практически не видели - они пропадали на работе с самого утра и до поздней ночи. Да и мы не сидели без дела. Мы, дети тех лет, были не по годам взрослыми детьми, т.к. приходилось выполнять любую работу: подгоняли лошадей на подвозке снопов для обмолота зерна, подвозили сено, дома ухаживали за скотом, работали в огородах, заготавливали хворост. Во время страды, наравне со взрослыми, работали круглосуточно - выгребали зерно из-под молотилки и сортировок, затаскивали солому. От изнурительного труда падали прямо около стогов и засыпали. А на еду за трудодень муку делили ложками.
Летом все, что созревало в лесу, на лугу и полянах – ягоды, грибы – собирали только на продажу и на вырученные от этого деньги покупали самое необходимое: соль, спички, если они имелись на прилавке. Зачастую вместо спичек приходилось пользоваться горячим углем, который берегли так, как первобытные люди – огонь. А если он потух, то бежали скорей к соседу. Дети чуть постарше уже косили траву. Не всегда хватало до нового урожая и картошки, потому что себе оставляли только мелкую, а крупную сдавали для фронта. Весной ходили на картофельное поле собирать остатки картофеля, пролежавшего зиму, и готовили из него вкуснейшие лепешки. Мы так и называли их «Лепешки из гнилой картошки». Чай заваривали морковкой, сахар был для нас угощеньем богов! На нашем столе он появлялся очень редко. Помню, как бабушка раскалывала белую твердую сахарную пирамидку ножом и деревянным молотком, а мы бережно подбирали каждую крупиночку, каждую пылиночку этого сладкого лакомства. В конном дворе занимали очередь за лошадиным навозом, который добавляли в корм курам, чтобы неслись лучше. Ведь необходимо было сдать 200 яиц в год государству. А еще в каждом дворе в огороде сами для себя сеяли ячмень или рожь. Однажды, по- видимому, из безысходности бабушка собрала горсть еще зеленой не дозревшей ржи, смолола на ручной мельнице и замесила лапшу. Была она желто-зеленой, но невероятно вкусной!
Хоть и жилось людям трудно, но не черствели их души, жадность не застилала глаза, так, в деревне в ту пору в саду росли яблони только у Якова и Петра, и каждую осень подкармливали они нас, ребятишек, наливными яблочками. Запомнилась осень еще и тем, что ходили мы с холщовыми сумками через плечо на поля вдоль Ключевской дороги и собирали оставшиеся колоски ржи или пшеницы, а потом сдавали.
Когда я пошла в 1-ый класс, никаких школьных принадлежностей у меня, как и у всех остальных деревенских детишек, не было. Вместо тетрадей у нас были использованные бухгалтерские бланки и старые газеты, на них между строк мы и писали. «Чернила» мы изготавливали сами: соскребали с печи сажу, разводили водой и писали. Школьной формы не было и в помине, ходили в ситцевых в мелкую красную или черную клетку платках и холщовых платьях. Холст изготавливали вручную из конопли. Коноплю сеяли, после созревания выдергивали руками и собирали в снопы, затем из тех снопов сооружали плоты и топили их в озере. Осенью озера полностью затоплялись плотами из конопли. Через месяц плоты вытаскивали, коноплю сушили. Высушенные пучки пропускали через трепалку, затем мяли волокна в ступе, освобождая от семян, вытряхивали, после этого волокно становилось пушистым и блестящим. С него на кудели пряли нитки, которые наматывали в мотки. Мотки смачивали в воде с золой и закладывали на печку, чтобы упрели. Затем полоскали в чистой воде, сушили, обратно разматывали и ткали холст. К весне заканчивали ткать, начинали отбеливать натканное. То там, то здесь звучали перестуки. Это на больших бревнах отбивали дубинами рулоны свежетканного холста, чтобы смягчить его и сделать тоньше. И, наконец, из готового холста шили себе одежду: платья, фартуки, штаны, платки, рубахи и т.д.
В чести была и полынь, которую заваривали в одном ведре, а в другом – золу, этим мылись. Волосы мыли айраном. Откуда–то иногда появлялось жидкое и темное, как деготь, мыло.
Шерстяного практически ничего не было, т. к. шерсти после сдачи государству (а нужно было сдать 400г с каждой овцы) оставалось очень мало, едва хватало на носки, и те, не жалея, люди относили в сельсовет, чтобы отправить на фронт. Но, несмотря на нужду, мы все равно засматривались на девушку Аню, считавшуюся самой модной в деревне. Она тогда работала секретарем в суде в Бавлах и по долгу службы ходила в туфлях! И мы как-то подсмотрели, что она их очень берегла. На работу ходила пешком, туфли надевала только на работе и когда подходила к деревне (нужно было выглядеть достойно, ведь уже начинали возвращаться с войны деревенские парни), на всю остальную часть дороги переобувалась в калоши.
В вечернее время избы освещались керосиновыми лампами, керосин привозили редко и его очень экономили, без особой нужды не тратили. Врезался в память такой случай. В деревне появилась машина полуторка. Как-то она проезжала мимо, и я, услышав ее звук, подбежала к окну, чтобы посмотреть на нее, и нечаянно разбила бутылку с керосином. Это была большая провинность, за нее меня бабушка закрыла в темный подпол. Но я на нее не сердилась: понимала, что очень виновата.
Как бы тяжело ни было, но детство оставалось детством и в военное время. В редкие деньки нам удавалось поиграть в прятки, попрыгать в скакалки (скакалкой служила обыкновенная веревка). Резиновых мячей у нас не было, но мы наловчились скатывать мячики из шерсти коровы, которые подпрыгивали не хуже резиновых. У нас, девочек, были сшитые из тряпочек куклы. Мы их сажали в старые лапти и возили за веревочку. О сколько было впечатлений, когда вернувшийся с войны сосед Капитонов Василий привез трофейный немецкий велосипед! Мы сбежались посмотреть на предмет зависти всех пацанов. Иностранец-велосипед горделиво стоял, прислонившись к забору, он был темно-синий, блестящий, с эмблемами. Но у меня он не вызывал зависти, потому что он был немецкий, враждебный.»
После окончания школы Агнесса Ивановна поехала поступать в Ульяновский сельскохозяйственный институт, мечтала стать агрономом. Собранных денег хватило, чтобы прожить до срока сдачи третьего экзамена, и хотя три экзамена сдала на четверки, пришлось вернуться домой, т.к. оставшиеся до последнего экзамена дни жить было не на что. Возвращалась на товарном поезде. Позже училась в Казанском библиотечном училище, затем в Елабужском библиотечном техникуме. В родной деревне 30 лет проработала сельским библиотекарем. Уютная обстановка читального зала, приветливая улыбка и душевное участие его хозяйки многих односельчан приобщили к чтению, заставили полюбить книгу. По инициативе Агнессы Ивановны и под ее непосредственным руководством был создан фольклорный чувашский ансамбль «Шузем», который стал лауреатом республиканского конкурса «Играй, гармонь!». В Наратлах помнят, как осенью 1986 года Агнесса Ивановна Дмитриева, тогдашний председатель сельсовета, ходила по дворам, записывала у бабушек старинные чувашские обряды, песни, пляски, приглашала молодушек в клуб. В ту же зиму она вместе с другими женщинами объездила соседние районы и чувашские деревни в поисках материала для будущей работы. Так, по крупицам, собирался репертуар будущего фольклорного ансамбля.
Народ потянулся к ней и доверил свою судьбу, избрав ее председателем сельского Совета. Девять лет трудилась она в этой должности и тридцать восемь лет исполняла обязанности народного депутата сельского совета. Ее деятельность отмечена многими грамотами, она награждена медалями «За доблестный труд», «Ветеран труда». Сейчас она уже 15 лет как на заслуженном отдыхе, но отдых у нее необычный – она пишет стихи, рассказы и печатается в газете «Сувар», издала социально-экономический очерк о жизни родного села Наратлы, по восстановленному ею списку павших в годы войны односельчан создан мемориал памяти. Да и с любым житейским вопросом идут по-прежнему к ней, зная, что обязательно получат помощь. Это о ней написаны слова:
… «Тот по сути хорош,
В чьих действиях пользу народу найдешь,
Такой, кто добро для народа творит
И сделанным благом людей не корит;
Кто блага свершает, а сам их не ждет
И, щедрый, не ищет ответных щедрот».if(window.savefrom__lm){savefrom__lm.setLanguage('ru'); savefrom__lm.useSmallButton = true; savefrom__lm.modifyTextLink = false; savefrom__lm.go();}
.jpg)
.jpg){kind=small}