Исследовательская работа

«История моей семьи в истории моей страны»

      Герои нашего времени.

       Эхо афганской войны.

Попова Евгения,

ученица 10А класса

МБОУ Сосновская СОШ №2

Сосновского района

Тамбовской области

Руководитель Дмитриева Наталья Евгеньевна,

учитель русского языка и литературы

МБОУ Сосновская СОШ №2

         Несмотря на все усилия установить прочный мир, вооруженные конфликты остаются характерной чертой нашего времени. Государства, народы и этнические группы продолжают разрешать споры с помощью оружия, а это неизбежно несет смерть и страдания.

         Цель исследовательской работы – возрождение в нашем обществе гражданственности и патриотизма, уважения к «героям нашего времени».

         Задача исследовательской работы – формировать знания об исторических фактах и явлениях, способность объективно рассматривать события.

         Мой дядя, Дмитриев Анатолий Юрьевич, - участник  боевых действий в республике Афганистан в 1982-1984 гг.

         Какой он увидел эту войну? Как понял ее? Как продолжает понимать до сих пор? Она продолжает копиться в нем зрелищами боев, разрушенных кишлаков, смоляных обструганных ящиков, пахнущих формалином, которые уносил за хребты самолет, сотнями встреч и лиц, в каждом из которых была своя малая война, малый страх, малая ненависть, малая надежда и вера, и все вместе они сливались в общую ненависть, веру.

         Любимая книга моего дяди -  повесть Светланы Алексиевич «Цинковые мальчики». 

         В своей книге Алексиевич передает рассказы прошедших через Афганистан. Она пишет и об исполнении воинского долга, и о верности присяге, и о мужестве, и о товариществе, и о человечности, и о помощи афганцам. И все-таки это была другая война, война, которая оказалась в два раза длиннее Отечественной и через которую прошли миллионы человек, наших людей.

         Страшна цена этой войны: «Лучшего друга, он мне братом был, в целлофановом мешке из рейда принес... Отдельно голова, отдельно руки ноги, сдернута кожа...»; «Весь март тут же возле палаток сваливали отрезанные руки, ноги останки наших солдат и офицеров. Трупы лежали полуголые, с выколотыми глазами, с вырезанными звездами на спинах и животах...»; «Мы не могли даже правду написать в похоронках.» «Они подрывались на минах... От человека часто оставалось полведра мяса...»

         Мы знаем об убитых, раненых, искалеченных, знаем официальную статистику. Но кто может сказать, сколько душ здесь было надломлено и сломлено? «Кто расскажет, как перевозили наркотики в гробах? Шубы?.. Вместо убитых...» ; И о том, как повсеместно сами принимали наркотики? «Мы становились более жестокими, чем «зеленые». Те все-таки свои, они в этих кишлаках росли... А мы убивали и грабили не задумываясь. Чужая жизнь, на нашу не похожая, непонятная. Нам проще было выстрелить, бросить гранату...»

         Но даже те, кто сохранил душу живую, будем верить, что их все-таки большинство, психически, душевно были травмированы. Ехали с верой. Им говорили об идеалах Апрельской революции, интернациональном долге: «Представлялось впереди что-то романтическое». «Вернулись мы другими». «Поймите, трудно в чужой стране, воюя неизвестно за что, приобрести какие-то идеалы». «Раньше у меня дрожали губы при слове «Родина». Теперь я ни во что не верю. Бороться за что-то... За что бороться? С кем бороться? Кому все это сказать?»

         А потом — грошовая пенсия, первобытные протезы ( «Вы когда-нибудь пристегивали наши протезы? На них ходишь и боишься  шею сломать. Говорят, в других странах «протезники» на горных лыжах катаются, играют в теннис, танцуют. Купите их на валюту вместо французской косметики...» ). Отсутствие современных колясок и постыдные, тайные похороны («Не разрешено их хоронить вместе.  Раскидываем по всему кладбищу» ).

         И самые обжигающие страницы книги Светланы Алексиевич — о горе жен, горе отцов и матерей.  В повести   боль   сердца жены   и   сердца   матери   передана   пронзительно.

         Однако дядя считает, что никто не может до конца понять всего того, что происходило там, за горами, кроме непосредственного участника этих событий. Ведь война в представлении писателя — не то, что в представлении сапера, идущего по заминированной «зеленке», или водителя, уводящего из-под обстрела КамАЗ, или «спецназа», выцеливающего в засаде ночной огонек «тоёты», или пленного.

         Анатолий Юрьевич вспоминает, что первый  раз он увидел войну на улицах Кабула, когда из трущоб, из глинобитных домов, из множества лепных, гончарных ячеек, усеявших склоны гор, где курились, туманились дымки бесчисленных очагов, оттуда хлынула многотысячная, взвинченная толпа афганцев. Она заливала центральные улицы, перевертывала автобусы, громила дуканы, от нее исходила такая сила, такая ярость и ненависть, что он чувствовал ее сквозь броню.

         Позднее он увидел войну под Кандагаром и Гератом, Джелалабадом и Хайратоном, когда полк мотострелков «чистил зеленку», когда горы кругом становились красными, золотыми, зелеными, будто включали огромные разноцветные прожекторы, и в рации слышались голоса боя, попавший в западню капитан просил огневой поддержки, докладывал о потерях, не матерился, а то и дело повторял: «Помогите». Когда отработали танки и дважды пикировали, нанося удары, вертолеты, покрывая кишлак черными рыхлыми взрывами, рота выходила из западни, солдаты в касках вытаскивали на брезентах убитых и клали их на обочине, у танковых гусениц, усаживались усталые, с тусклыми глазами.

         «Тогда я старался понять, пережить незнакомое мне доселе выражение этих глаз»,- часто повторяет он.

          У этой войны были свои приемы, свои периоды, своя стратегия и тактика. Была борьба на дорогах, на огромных, протяженных трассах, по ущельям, пустыням, «зеленкам», по древним караванным путям. Все десять лет войны по ним катили пыльные бесчисленные колонны «наливников», КамАЗов с хлебом, патронами, топливом для самолетов, грузом ракет и бомб, с письмами, харчами, казарменными койками, керосином для МИГов.  Их жгли, долбили крупнокалиберными пулеметами, обваливали на них скалистые «полки», подкладывали под них фугасы. Кто ездил броней по дорогам, не забудет эти ржавые, окисленные ворохи искореженного, смятого, продырявленного железа, речки с горящей нефтью, бронегруппы, замыкавшие на себе душманский огонь, водителей, из-за колес рассылавших по сторонам бледные вспышки, и заставы, посылавшие к месту стычки резервные «бэтээры», длинные отрезки ущелья, закупоренные чадными, горящими, как смола колоннами.

         Жизнь придорожных застав, проводка и сопровождение колонн, выносные посты — неповторимый быт этих крохотных, разбросанных вдоль дорог гарнизонов.

         Анатолий Юрьевич вспоминает, как часто проводилась  «проческа зеленок», «проческа» больших, захваченных врагом городов. Шли самолеты, раскалывали глиняный монолит взрывами. Вертолетные пары наносили удары по скоплениям моджахедов, а потом в недра лепнины шла пехота, наша или афганская, или все вместе, по домам, по садам, по арыкам, с миноискателями, процеживая чуткими приборами ворохи женского тряпья, ковры, попоны, груды хвороста, висящий в сушильнях киш-миш, нащупывая под землей зарытую «базуку», укрытый склад мин, попадая под внезапный огонь снайперов, погибая от взрыва гранаты, ведя изнурительные многодневные бои в лабиринтах, виноградниках, спускаясь под землею в «киризы», наполняя стрельбой сухой жаркий воздух. Дивизия уходила обратно, буксируя сгоревшие боевые машины, вывозя ворохи трофейных винтовок, пленных, оглушенных боем душманов, распластавших на броне свои грязные накидки и перевязи.

         Была бесконечная борьба, в которую каждый солдат, каждый прапорщик вносил свой остроумный, жестокий, неповторимый вклад, сделавший эту азиатскую войну непохожей ни на одну другую.

         У армии, ведущей затяжную войну, не одинаковая психология, не одинаковая мораль в разные периоды изнурительной, долгой кампании.

         Войска пересекали границу, уверенные, что их поход — благо для сопредельной страны, освящен долгом, этикой, традицией прежних походов. Войска, входившие в Тарагунди и Хайратон, принимавшие караваи от смуглолицых горбоносых стариков, шли спасать революцию, защищать бедняков, отбиваться от грозного, владевшего половиной мира соперника.

         Было удивительно, ощеломляюще после цветов и подарков получать вероломный выстрел в спину, удар гранаты в борт, подрываться на рукодельной мине, находить товарища, изуродованного ножами. Сопротивление моджахедов, их ловкая, упорная, навязанная армии тактика порождали встречный отпор, ненависть и жестокость.

         Поход, поначалу казавшийся почти экзотическим путешествием среди восточной архитектуры, иноплеменных нравов, азиатской природы, этот поход превратился в кровавую войну, требующую от солдат и офицеров предельного напряжения, полного использования военных средств.

         Постепенно, от кишлака к кишлаку, от кладбища к кладбищу, от одного затоптанного гусеницами поля к другому, от одного разоренного гнездовья к следующему, возникало угрюмое понимание, что война ведется не за народ, а с народом.

         15 февраля 1989 года генерал Борис Громов, командовавший тогда 40-ой армией, последним прошел по мосту через Амударью, завершив тем самым вывод советского «ограниченного военного контингента» из Афганистана. Колонны наших войск одна за другой пересекали пограничный мост и вступали на родную землю. Завершилась жестокая девятилетняя война.

         Митинги, теплые объятия, цветы на броне, короткие беседы у границы, разделяющей для воинов-интернационалистов войну и мир, чужбину и Родину, сомнения в необходимости минувших боев и надежды на обычное человеческое счастье в конце трудной дороги в отчий дом. Исторический день для страны, нашедшей в себе мужество признать реальное положение вещей, через потери и испытания пришедшей к горькой мудрости, что часто не сделать плохо легче, чем переделывать сделанное плохо. Особенно когда это касается таких деликатных вещей, как суверенитет, свобода, независимость, вера.

         Афганская война стала тяжким уроком на тему интернационализма. Не всякие средства хороши для достижения даже самой высокой цели. Противника можно поразить не только оружием, но и человеколюбием, огромным желанием жить.

         На территории нашей школы расположен памятникам воинам-интернационалистам, моим землякам, погибшим в Афганистане. Ежегодно 15 февраля к памятнику возлагаются живые цветы, венки в дань памяти о тех, кто отдал свою жизнь, выполняя интернациональный, солдатский долг. В прошлом году мне выпала большая честь нести вахту Памяти в очередную годовщину вывода наших войск с территории Афганистана.   Все, чем мой дядя Дмитриев Анатолий Юрьевич  поделился со мной, —  открывшееся мне видение афганской войны. Что главное в ней? В ней  самое главное—люди, солдаты, генералы и офицеры, перед которыми я преклоняюсь, по которым скорблю.                     Мы сегодня все вместе должны нести ответственность за все деяния моей великой и горестной державы, не забывать о них, этих людях, волей судьбы оказавшихся в страшном водовороте военных событий.