ЧАСТЬ  ВТОРАЯ

А счастье всюду…
И. Бунин 

Замечательный советский прозаик К.Г. Паустовский писал в своих воспоминаниях: «Меня просили сказать вступительное слово на первом вечере памяти И.А. Бунина. Я начал готовиться к нему, но открыл наугад одну из книг Бунина - и все пропало! Я зачитался, и у меня почти не осталось времени, чтобы набросать на бумаге заметки о И.Бунине. Я забыл обо всем. Такова сила бунинского таланта, бунинского слова, сила его беспощадно-прекрасного и безукоризненного мастерства»… 
  Как часто мы ошибаемся в своих оценках творчества писателей и с поразительной лёгкостью наклеиваем на каждого из них ярлыки: тот не понял, этот заблуждался. Так и Паустовский лишь тогда до конца понял всю глубину трагедии добровольной эмиграции Ивана Алексеевича Бунина, когда прочёл его «заграничные» произведения, когда перед советским прозаиком за внешним бунинским бесстрастием постепенно открылось огромное человеческое сердце, впитавшее в себя еще недавнее чёрное горе русского народа (1941-45 гг.), его сирую в то время и жестокую долю. 
С самого начала и до конца своих дней И. Бунин стремился уяснить законы бытия, понять мельчайшие «излучины» человеческой души, разгадать её тайны, открыть людям суть Божественного откровения о мироздании и предназначении человека.
Для вдумчивого читателя творчество Бунина, знакомство с каждым его произведением – прежде всего серьёзная работа над собой, осмысление сути авторского признания: «А счастье всюду…» Слишком по-разному мы понимаем, что такое счастье, в чём оно проявляется и почему так быстротечно. С психологической и духовной точки зрения это вполне объяснимо: причина столь неоднозначного представления о «счастье бытия» уходит корнями в Ветхозаветные времена и связана с повреждённостью самой природы человеческой души, происшедшей после грехопадения первых людей и утраты ими ощущения мировой гармонии, счастья общения с Творцом – Богом.
Иногда в разговоре об Иване Бунине задаю и себе, и собеседникам вопрос: был ли по-настоящему доволен своей судьбой Иван Алексеевич? Мнения разные, но сходимся мы в одном: для него счастье - это полнота жизни, равное приобщение и к красоте, и к сложностям мира. Счастье для Бунина - это ночи, дни, небо, беспредельный шум океана, книги и размышления - одним словом, это все, что существовало вокруг него. А ещё (и это И.А. Бунин знал наверняка) счастье – это творчество и великая ответственность перед Тем, кто наделил писателя искусством владения словом!

 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне.
И. Бунин

 

  Незадолго до смерти И.А. Бунин отыскал ранее написанный рассказ - «Бернар» (1952), переработал его и оставил своего рода художественное «откровение». Это рассуждения автора, который знает: дней его «на земле осталось уже мало», рассуждения над последними словами умирающего французского моряка по имени Бернар. Всё в рассказе ясно и просто. Композиция обыкновенная - рамочная. Но когда философская идея повествования решается таким мастером, как Бунин, даже с помощью простого структурного элемента содержанию придаётся особая изящность и выразительность. Для чего ЧЕЛОВЕК живёт? В чём смысл его существования, если всё равно когда-нибудь придётся умереть? Бунин предоставляет нам возможность совместно порассуждать над этой проблемой.  Центральная часть рассказа построена на противопоставлении мнений разных персонажей: человека «телесного» и «духовного». Для одного жизнь прекрасна! Вслед за этим героем рассказа и мы наслаждаемся чудесными средиземноморскими пейзажами: «Горизонт бледнел, и вдали, за бухтой Ангелов, виднелись огни Ниццы, а еще дальше - вращающийся маяк Вильфранша... С гор, еще невидимых, - только чувствовалось, что они покрыты снегом, - доносилось иногда сухое и холодное дыхание... Крепнущий бриз гнал нас по трепетной волне, я слышал далекий колокол, - где-то звонили, звучал Angelus... Как люблю я этот легкий и свежий утренний час, когда люди еще спят, а земля уже пробуждается! Вдыхаешь, пьешь, видишь рождающуюся телесную жизнь мира, - жизнь, тайна которой есть наше вечное и великое мучение…» Почему так горестно обрывается восхищение героя земной красотой? Что это? Сожаление страстного, мятущегося сердца о тленности всего сущего? Конечно. Отчаяние? Возможно… Но не это сейчас важно для писателя, многое испытавшего в жизни… Посмотрите, как меняются в бунинском рассказе акценты: ощущение трагизма, быстротечности «всего телесного» уходит на задний план; автор постепенно подводит нас к пониманию главного в его повествовании - сокровенного смысла бытия, суть которого в том, чтобы всеми силами служить на земле своему призванию, исполнять долг, «возложенный Богом». Теперь на передний план рассказа выходит другой герой – Бернар, «верный человек» и приятель Мопассана. Как Бернар сам считает, он всю жизнь исправно выполнял свои обязанности и, по признанию многих, был отличным моряком. «Высокий, сухой, с энергичным и продубленным морской солью лицом, Бернар нелегко пускался в разговоры. Но стоило только коснуться Мопассана, как голубые глаза его мгновенно оживали, и нужно было слышать, как говорил он о нем!» Портрет героя лаконичен, но за внешней простотой скрывается натура человека романтичного и в то же время очень ответственного за дело, много потрудившегося на своём веку и знавшего всему цену. Перед смертью Бернар, с гордостью перекрестившись черной, иссохшей от старости рукой, произнёс слова, которые глубоко потрясли писателя: «Ныне отпущаеши, Владыко, раба Твоего, и вот я осмеливаюсь сказать Тебе и людям: думаю, что я был хороший моряк». Сказал точно и просто, подобно ветхозаветному мудрецу. Для нас особо ценным в рассказе становится размышление самого Бунина: «Бог всякому из нас даёт вместе с жизнью тот или иной талант и возлагает на нас священный долг не зарывать его в землю. Зачем, почему? Мы этого не знаем. Но мы должны знать, что всё в этом непостижимом для нас мире непременно должно иметь какой-то смысл, какое-то высокое Божье намерение, направленное к тому, чтобы всё в этом мире «было хорошо».
Писательское служение «высокому Божьему намерению» сродни апостольскому деланию. «В усердии не ослабевайте, духом пламенейте; Господу служите» (Рим. 12: 11), - учит нас Апостол Павел.
Рассказ Бунина, «пламеневшего духом» в творчестве, содержит реминисценцию евангельской притчи о рабах, получивших от господина своего таланты - каждому по его силе. Эта притча приложима к труду самого писателя. В рассказе «Цикады» он дал своеобразную оценку литературного творчества: «Кто и зачем обязал меня без отдыха нести бремя, тягостное, изнурительное, но неотвратимое, - непрестанно высказывать свои чувства, мысли, представления, и высказывать не просто, а с точностью, красотой, силой, которые должны очаровывать, восхищать, давать людям печаль или счастье?»
Автор сознаёт, что талант не только дар, но тяжкий крест, достойно пронесённый по дороге жизни, позволяющий ощутить её полноту и гармонию. «Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Бунин в своё время говорил жене Вере Николаевне, что «не может жить в новом мире, что он принадлежит к старому миру, к миру Гончарова, Толстого, Москвы, Петеpбуpга; что поэзия только там, а в новом мире он не улавливает ее». К сожалению или к счастью, И.А. Бунин так и остался там, «в своём прежнем поэтическом мире». Там, в далёкой Франции, он обрёл последнее пристанище на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем…
У меня СВОЙ Бунин, которому я за многое благодарна. Но разве выразить словами то, что лежит на сердце. Лишь в мечтах я могу побывать у него, постоять у могилы и, помолившись об упокоении его прекрасной души, положить к кресту клубок сухих колючих стеблей – Розу Иерихона. Думаю, он всё поймёт и примет мой скромный дар. «В живую воду сердца, в чистую влагу любви, печали и нежности погружаю я корни и стебли моего прошлого - и вот опять дивно прозябает мой заветный злак… И бедное человеческое сердце радуется, утешается: нет в мире смерти, нет гибели тому, что было, чем жил когда-то! Нет разлук и потерь, доколе жива моя душа, моя Любовь, Память!»