Дидактические материалы для изучения цикла рассказов И.Бабеля "Конармия"
Размещено: Юрий Анатольевич Левченко - ср, 19/08/2009 - 10:59
Дидактические материалы к изучению цикла рассказов И.Бабеля "Конармия".
Рассказы "Измена" и "Соль". Образ бойца Конармии.
Образ красного конника Никиты Балмашева впервые появляется в рассказе «Соль» и вновь возникает в «Измене».
На протяжении двух новелл характер Никиты Балмашева развивается. В «Соли» он разоблачает женщину, ворующую соль. Первоначально он даже вызывает симпатию читателя: защищает от сексуальных надругательств женщину с грудным ребенком. Однако, разобравшись в психологии персонажа, читатель понимает, что жалостливость Никиты Балмашева оборачивается другим качеством: он защищает не мать, а женщину, вскармливающую нового красного солдата, и руководствуется не христианскими категориями, а принципом полезности для дела революции. Разоблачив же в женщине воровку соли, он в гневе убивает ее из «верного винта». Эта жестокость Никиты Балмашева еще может быть оправдана человеком, получившим советское образование и воспитание: женщина экономически подрывала завоевания революции, воруя дефицитнейшую соль.
Рассказ «Измена» развивает характер Никиты Балмашева. Необразованный, пребывающий в состоянии дикости, герой буквально воспринимает революционную метафору «не выпускать из рук шашку» и, раненый, отказывается от лечения в госпитале. Он видит измену идеалам революции в том, что раненые находятся не на фронте, а в госпитале играют в шашки, пьют какао с молоком, а не голодают. За измену он также принимает и смех врача над своим невежеством: ведь нельзя смеяться над конармейцем!
Восприняв буквально заветы революции не выпускать из рук шашки, претерпевать тяготы, быть немилосердным к врагам, герой превращается в фанатичную машину, уничтожающую все, что конфликтует с ее программами и установками.
Безусловно, рассказ «Измена» развивает образ Никиты Балмашева. Но, вероятно, И. Бабель ставил пред собой и другие художественные задачи.
Во-первых, автор расширяет галерею образов конармейцев. Читатель понимает, что не один Афонька Бида – бессмысленно жестокий человек. Никита Балмашев, как и все конармейцы, в жестокости ему ничем не уступает.
Главное же автор развенчивает героизированный и поэтизируемый советской идеологией образ борца за дело революции. Страдающий за народное дело мученик в действительности предстает бездумной фанатичной машиной для убийства.
Рассказ "Измена". Речевой портрет бойца Конармии.
Повествование в рассказе «Измена» ведется от лица одного из бойцов конармии – Никиты Балмашева. Это человек – выходец из крестьян, даже не мало образованный, а необразованный вовсе. Биография его типична для жителей Запада и Юга России того времени: хлебопашество в ранней юности, становление характера в годы Первой мировой войны и особенно в годы революции и Гражданской войны.
Речь персонажа составляют три пласта лексики: просторечие, политические клише большевиков и клише официально-делового стиля, романтические штампы.
Наименьший объем составляет политически-окрашенная лексика: «ряды империалистов», «международное положение», «ревком». Вероятно, этот пласт лексики невежественный конник-хлебопашец позаимствовал из большевистских газет и речей агитаторов. Оттуда же или из речей ревтрибуналов, где, вероятно, мог участвовать герой, попали и клише официально-делового стиля: «в вышеописанной кладовке», «в составе одного человека» и др.
Просторечия и грубые выражения, которых гораздо больше, объясняются уже упомянутой необразованностью героя: «сиделки трясут молодыми грудями», «гражданин Бойдерман кидает глазами туда и сюда», «какая зараза в кубанской вострой шашке», «а молока в этом какаве хоть залейся», «фулиганит» и др.
Значительный речевой пласт героя составляют романтические клише, так или иначе героизирующие пролетариат, Гражданскую войну и революцию и унижающие оппонентов большевиков: «озверелый штык» империалистов, измена в рядах красных «рвет огнем тюрьму тела». По-видимому, и этот пласт лексики герой почерпнул из речей большевиков-агитаторов или из популярных большевистских листовок и брошюр.
Речь Никиты Балмашева в высокой степени эклектична, и в ней мирно соседствуют все упомянутые лексические пласты: «и так вилась веревочка до тех пор, пока товарищ Ленин, совместно с товарищем Троцким, не отворотили озверелый мой штык и не указали ему предназначенную кишку…»
Романтически-окрашенная лексика позволяет отследить основные черты психологического образа героя. Это взвинченный и экзальтированный человек, уверовавший в «правое дело», в собственную непогрешимость, так как пролетариат всегда прав. Герой буквально воспринимает революционные метафоры, вроде «не выпускать из рук шашки», поэтому отказывается раздеваться в госпитале, а главное, герой старается «быть бдительным», «не пропустить измену». Причем под измену попадает у него любое явление, которое он не может понять. Непонятное вызывает «праведный» гнев красного конника, желание расстрелять виновных. Тут запрограммированный герой революции чем-то напоминает персонажей-самодуров из пьес А.Н. Островского.
Роль рассказа "Пан Аполек" в композиции "Конармии".
Рассказ «Пан Аполек» уводит читателя далеко в сторону от основной сюжетной линии «Конармии». Однако в цикле рассказов он после экспозиции стоит едва ли не первым. Вероятно, автор придавал истории о пожилом еврее, еретике-художнике особое значение.
Нищий еврей-художник за несколько десятилетий до Гражданской войны (по-видимому, и до рождения автора) вступил в необычный и нелепый конфликт с католической церковью. Поверхностный пласт этого конфликта состоит в том, что пан Аполек пишет иконы и картины на библейские темы, в качестве персонажей вставляя знакомых ему людей. Конечно, хитрый пан Аполек льстит сильным мира сего, содержателям церкви и зажиточным жителям села, изображая их как положительных библейских персонажей: Иосифа, Иоанна Крестителя и других, чтобы получить заказ и заработать денег. Но и изображая в виде Магдалины местную блудницу Эльку, художник напоминает людям о милосердии к ней.
Главной же, на наш взгляд, целью Аполека было не получение денег, а нравственное оздоровление общества: библейская история становится не сухим рассказом неведомо о ком, а событиями, произошедшими лично с тобой. В этот момент происходит осознание несоответствия, осознание греховности своей природы по отношению к библейским персонажам. Аполек напоминал людям, что в высшем смысле они не скупщики краденого и жулики-торгаши, а дети Божьи, равные Иосифу, Иоанну Крестителю и другим персонажам библейской истории. Возможно, художник надеялся, что осознание несоответствия между собой и библейским персонажем подхлестнет человека к стремлению очиститься от греха и духовному росту.
Аргументом, подтверждающим эту точку зрения, на наш взгляд, является заветная история пана Аполека о сыне Иисуса Христа.
Эта еретическая история иллюстрирует безграничную любовь Христа к людям. Во имя спасения чести женщины Он приносит в жертву себя, свою девственность, отбрасывает ненужные социальные условности, ведь все это ничто по сравнению со страданиями человека.
История пана Аполека может быть вписана как аргумент Христа в споре с фарисеями о субботе: человек и любовь к нему истинны, в этом святость, а не в соблюдении догм. Примечательно, что в еретическом евангелии «от Аполека» сына Христа спрятали попы, чтобы скрыть, что Бог есть любовь, а не свод догм. Выпад пана Аполека против ортодоксальной католической церкви, утратившей дух истинного христианства, соотносим с движением раскольников и протестантов.
Для автора-рассказчика пан Аполек стал своеобразным маяком. Любовь Христа и еврея-художника к людям – вот цель, к которой должен стремиться человек, а не жестокость, не способность спокойно убить человека, которой обладают «истинные» красные конники.
И если пан Аполек тридцать (!) лет противостоял католической церкви, то почему бы не попробовать противостоять советской идеологии и той жестокости, против которой направлен пафос «Конармии»?
